Поэма «Колокола» для смешанного хора, трёх солистов (сопрано, тенора и баритона) и оркестра была завершена Рахманиновым в 1913 году. Интересно, что первоначально Рахманинов планировал написать симфонию, но как раз в это время получил анонимное письмо с просьбой прочесть приложенный к письму бальмонтовский перевод стихотворения Эдгара По, который, как утверждалось в письме, идеально подходит для музыки и должен заинтересовать композитора. Имя автора письма стало известно только после смерти Рахманинова, им оказалась ученица виолончелиста Михаила Букиника Мария Данилова.
Сюжет стихотворения действительно сразу заинтересовал Рахманинова, и изначальный замысел мгновенно поменялся. «Колокола» напоминают симфонию по структуре (4-х частный цикл), однако ближе всего они к кантате. Всё произведение, от первой его части до последней, представляет собой неудержимое движение к катастрофе, от света — к мраку. Каждая из четырёх частей создаёт картину жизни человека на пути от рождения к смерти, и в каждой колокольный звон является главенствующим.
Поэма «Колокола» имеет авторское посвящение «Моему другу Виллему Менгельбергу и его оркестру Концертгебау в Амстердаме».
В начале ХХ века особой популярностью пользовались картины швейцарского художника-символиста Арнольда Бёклина. Его самая знаменитая работа «Остров мёртвых» получила наибольшее распространение в чёрно-белой гравюре Макса Клингера: в этом исполнении она висела буквально в каждом третьем доме. Именно её увидел в 1908 году в Париже Сергей Рахманинов. Философская тема жизни и смерти всегда волновала композитора, и выпуклая живописная сцена всколыхнула его музыкальную фантазию.
В поэме «Остров мёртвых» для симфонического оркестра, соч. 29 (1909) Рахманинов создаёт практически музыкально-кинематографическое воплощение образов бёклиновской картины. Открывается музыкальное действие повторяющейся фигурой в необычном размере 5/8, изображающей движения волн, — слушатель может легко представить лодку Харона, направляющуюся к острову. С приближением к нему, нарастает и напряжение в музыкальной ткани оркестра. Не обошлось и без излюбленной цитаты Рахманинова — мотива средневекового песнопения Dies irae («День гнева»), закрепившегося как символ смерти в музыке эпохи романтизма.
В центральном эпизоде поэмы появляется контрастный образ, который не связан с картиной, но дополняет её. «Сначала — смерть, потом — жизнь», — объяснял композитор. Но как всякая жизнь подходит к концу, так и поэма символично заканчивается повторением начального раздела: герой обретает вечный покой на Острове мёртвых.
«Моя связь с Шаляпиным — одно из самых сильных, глубоких и тонких переживаний в моей жизни» — признавался Сергей Рахманинов. Они познакомились ещё в начале своего творческого пути: в 1897 году в Москве на репетициях в Частной русской опере Саввы Мамонтова. Дружба Шаляпина и Рахманинова продолжалась четыре десятка лет, вплоть до кончины певца. Вместе они музыкально «воспитывали» друг друга, выступали на концертах и спектаклях, творили, отдыхали, женились, вкушали триумфы и разочарования, и после эмиграции за рубеж не прекратили общение.
Музыкальным памятником этой дружбе стали пять романсов Рахманинова, посвящённых Шаляпину: «В душе у каждого из нас», «Воскрешение Лазаря», «Ты знал его», «Оброчник» и «Судьба». Все они представляют собой драматичные вокальные монологи, суровые и патетичные, рассчитанные на певца-актёра, эталонным воплощением которого и был Шаляпин. Какая бы тема ни затрагивалась в романсе — несчастной любви («В душе у каждого из нас») или миссии поэта служить людям («Ты знал его», «Оброчник»), — партия фортепиано гибко подчёркивает выразительные акценты вокальной строчки, дополняя её, но никогда не превалируя над ней. Сам Шаляпин особенно любил романс «Судьба», соч. 21 № 1 (1900) на знаменитый мотив из Пятой симфонии Бетховена. Певец часто включал его в программы своих концертов. Неизгладимое впечатление на публику производило исполнение романса, когда композитор сам аккомпанировал своему вдохновителю.
Наталья Рогудеева
