Скрипичный концерт ре-мажор Иоганнеса Брамса был закончен летом 1878 года и впервые исполнен в первый день нового 1879 года в Лейпцигском Геванд-хаузе, оркестром дирижировал сам Брамс, а партию солиста исполнял скрипач Йозеф Иоахим, которому и был посвящен данный опус.
История знакомства Брамса с Иоахимом начинается в 1853 году, в доме Роберта Шумана, где встретились еще практически неизвестный двадцатилетний композитор и всего лишь на два года старше его, но знакомый уже со многими выдающимися музыкантами, блистательный скрипач. Безупречно владея скрипичной техникой, Иоахим не особо увлекался показной виртуозностью, а делал в своей игре ставку на глубокое раскрытие внутреннего содержания, на лирическую проникновенность. Брамса, который сам весьма скептически относился к внешнему блеску, не могла не привлечь подобная черта скрипача. Скрипичный концерт — одно из самых ярких свидетельств их сотрудничества и одно из самых сложнейших произведений скрипичного репертуара. Иоганнес Брамс, который был великолепным пианистом, но довольно приблизительно представлял себе особенности скрипичной техники, создал тем не менее произведение, которое поставило ряд новаторских для того времени и совсем непростых исполнительских проблем. К скрипачу предъявляются высочайшие требования в отношении аккордовой игры, способности к растяжению на большие интервалы, уверенности при переходах в высокий регистр. По всем вопросам скрипичной техники Брамс обращался к Иоахиму, но, что интересно, почти никогда не следовал ему. На все возражения скрипача, просившего устранить из скрипичной партии слишком большие трудности, композитор отвечал незначительными изменениями, касающимися в основном отделки деталей. Впоследствии Иоахим часто исполнял брамсовский скрипичный концерт, а вслед за ним постепенно и другие известные скрипачи того времени обратились к этому шедевру. Так же как и в скрипичном концерте Бетховена, во многом послужившего образцом для Брамса, солист и оркестр выступают как равноправные партнеры. При огромной трудности сольной партии, слушатель никогда не испытывает ощущения, что виртуозность специально выставляется напоказ. Скрипичный концерт Брамса полон бурной патетики и прекрасной одухотворенной лирики с легким оттенком меланхолии. В произведении, как и полагается концертному жанру, три части: развернутое, насыщенное симфоническим развитием Allegro, мечтательно-светлое Adagio и энергично-напористое заключительно рондо. Главная тема финала напоминает бодрые венгерские напевы, это своего рода намек на венгерскую кровь Иоахима и, одновременно, дань увлечения венгерско-цыганскими мелодиями. В самом конце жизнеутверждающего триумфального финала Брамс вводит несколько задумчивых, смягчающих аккордов, — это словно авторская роспись композитора, внутренне всегда остававшегося одиноким и чуждым буйному празднику жизни.
Егор Ковалевский
Летом 1877 года Иоганнес Брамс в живописном австрийском местечке Пёртшах на Вёртерском озере пишет Вторую симфонию ре мажор. Свободный от необходимости повторять бетховенскую концепцию — этот путь Брамс уже преодолел в Первой симфонии, прозванной «Десятой симфонией Бетховена» — композитор создает одно из самых светлых своих творений. Вторая симфония пронизана упоением жизнью, любованием природой, ее музыка дышит силой и здоровьем. Феликс Вейнгартнер увидел в ней «голландский ландшафт при закате солнца», Иван Соллертинский — «гениальную пастораль, овеянную поэзией старой Вены». Ганс фон Бюлов, подчеркивая преемственность творчества Брамса, назвал его Вторую симфонию «последней симфонией Шуберта».
Восторженный прием сопровождал первое исполнение симфонии в Вене 30 декабря 1877 года под управлением Ганса Рихтера: третью часть — очаровательный лендлер — по требованию публики бисировали. После возбужденного пульса, тревожного и мрачного колорита Первой симфонии, Вторая кажется солнечной идиллией; после бетховенской патетики Первой во Второй разлит шубертовский дух, царит песенный симфонизм. Ритм любимого Брамсом вальса, пронизывает симфонию, сообщая ей, по мнению Эдуарда Ганслика, «нечто серенадное». Но едва ли не самое удивительное — характеристика (пусть и шутливая), которую в письме к одной из почитательниц дает новой симфонии сам автор: «… не симфония, а просто Sinfonia», указывая тем самым на возвращение к первоначальному смыслу понятия (sinfonia – созвучие), к истокам жанра.
Иосиф Райскин
